Я, голем

— Дом стоял у самого леса, я почти обошел его стороной — ведь я решил идти в большой город, чтобы поработать и купить книг… И сумку, чтобы носить книги и другие вещи, если они появятся.

— Безумный голем, гуляющий по свету с книгами, — сонно пробормотал Кайло и повернулся лицом к печи.

Но Шило и Девятка внимательно слушали, хотя от тепла печи и ужина их тоже клонило в сон.

— Из дома доносились крики, ругань. Потом дверь открылась, и на пороге показался крупный мужчина. У него на голове был мешок с прорезями для глаз. Должно быть, от него плохо пахло, потому что вокруг него летали мухи. Много мух.

— Сектанты Ангулемы, — мрачно сказал Девятка. — Ведьма, которая якобы лечит от всех болезней болью, стала популярна в маленьких селениях. Ей поклоняются, как ифату.

— Мужчина бросил на землю мальчика и принялся его пинать и топтать. Он бормотал что-то под нос, но я не слышал. Мальчик плакал, просил отпустить его, а потом потерял сознание. В доме кричала женщина. Удары становились яростнее.

Голем замолчал.

— Что дальше? — спросил Шило шепотом.

— Я вспомнил слова старого учителя из каравана. Жизнь мальчика важнее жизни отца. И я вмешался. Мужчина завопил, схватил с земли мотыгу, бросился на меня, и я убил его.

— Мальчик — это тот, кто был в храме? — спустя мгновенье проронил Девятка.

— Да. Из дома выбежала женщина — ее кожа была странная, грязная, неровная и покрыта слизью.

— Болезнь Ангулемы, — шепотом опять же сказал Шило и скривился. — Мерзость.

— Надо чаще мыться в бане, — добавил Девятка, — и не заболеешь.

— Сначала она просила меня уйти, кричала, что я вдохну воздух и умру. Но потом поняла, кто я… Она умоляла отнести сына как можно дальше. Попросила добыть для него чистой воды и дала мне пустую флягу. Казалось, смерть мужа ее нисколько не расстроила. Выглядела она хуже, чем рабы в караване. Еле стояла. И была в отчаянии. Я поднял мальчика и унес. Еще я хотел помочь ей… прекратить мучения, но не знал, как потом сказать про это мальчику, если он спросит про мать.

***

— О, белые стены благословленного Старила! — обрадованно пропел Шило, когда они поднялись на холм — и между ними и столицей были только поля кукурузы, несколько мельниц, ровная дорога и городской ров.

— Хорошо возвращаться, когда карманы полны? — усмехнулся Девятка.

— Мы могли умереть там, на востоке, от рук имперцев, когда делали дело, а потом еще от топоров головорезов Болека, — заметил Кайло. — Жить всегда лучше, чем не жить.

— Да, больше с Болеком дел не имеем, — кивнул Девятка. — Обнаглел… Голем, мы почти дошли. Расскажи, как мальчик дал тебе имя.

— Он очнулся спустя пару часов. Вокруг была степь. Он плакал, звал маму, его трясло и тошнило прямо на меня. Он жаловался на холод и жару… Потом он попросил попить. Я протянул ему флягу с водой, которую набрал у последнего ручья, что встретил перед степью. Мальчик выпил больше половины и надолго уснул. Когда он очнулся, ему стало немного полегче. Я опустил его, и он пошел сам. «Я хочу есть. Где мама?». Я сказал, что мама осталась дома. Я боялся, что он спросит про отца, но он не спрашивал. Мы поискали мальчику еду, но нашли только сухие кусты и пару ящериц, которых ни он, ни я не могли поймать. Чтобы отвлечь его от голода, я на ходу рассказал ему несколько историй. Я помнил их почти наизусть, так что вообще не заглядывал в книгу. Мальчик пришел в восторг от истории про слепленную ифатом жизни деревянную куклу, которая подружилась с юношей из дальних краев… Он протянул мне руку и сказал серьезно, что его зовут Ромми, а маму — Илонта. Что он по маме скучает, а папу боится… Я сказал, что успокоил его папу, и он больше никому не навредит. Потом мы увидели храм вдалеке. Ромми потер живот: «Наверное, там есть еда». Он никогда не видел таких больших домов. И я…

— Я заметил в храме, что твои руки были в крови, — перебил голема Девятка. — Что случилось?

— В храме ночевало четверо мужчин. Они грелись у маленького костра и ели. У них было много еды. Я подошел и попросил немного для мальчика. Они рассмеялись и бросили мне под ноги пару костей… Я боялся, что Ромми умрет от голода или болезни. Он был слаб, а другой еды вокруг я бы не нашел… И тогда я сказал, что убью их, если не получу хоть какой-то еды.

Шило присвистнул от удивления, Кайло же одобрительно кивнул.

— Могли и поделиться, не убыло бы, — сказал он холодно.

— Они перестали смеяться, — продолжил голем, — и набросились на меня. Дрались они неумело, хуже солдат. У них были только ножи и луки. Наверное, они до последнего момента не знали, что я голем. Я ломал им руки, протыкал глаза, сворачивал шеи, отбрасывал ножи. Но…

— Мальчика ранили, — опередил его Девятка.

— Да. Последний из них натянул тетиву и крикнул в панике, чтобы мальчишка отозвал меня. Он подумал, что Ромми мной управляет. Мальчик ничего не понял, он был в ужасе. Я побежал к лучнику, но не успел. Стрела пронеслась рядом со мной… Когда я расправился с лучником и подошел к Ромми, он еще дышал. Стрела глубоко засела в животе. Я видел такие раны у солдат в карательном отряде. Они убивают долго, очень долго... Ромми пытался вытащить стрелу, потом плакал и хватал меня за руки. У него все ладони были в крови… Я старался успокоить его, бормотал что-то… Я знал, что пить ему нельзя, но все равно дал воды, ведь видел, что рана смертельная… Потом Ромми сказал, что ему холодно. Я осторожно перенес его к огню. «Сначала я думал, что ты полый, — сказал он в бреду. — Пустой, ведь ты из глины, как горшок, как кружка. Но сейчас я знаю, что ты как тот деревянный мальчик… наверное, я усну и проснусь юношей из дальних земель. И снова встречу тебя, да?.. — Ромми смотрел прямо на меня, его дыхание стало чаще. — А я… увижу там маму?». Я сказал, что не знаю, но… может быть. Он ответил, что я — Пол, потому что полый, но одновременно и полный. Что я как бы наполовину человек. Потом Ромми начал часто терять сознание и вскоре умер. Я завернул его в плащ одного из мужчин и принялся ждать… Ночью из степи приходили какие-то существа с красными глазами, они все время нюхали воздух и… забрали все тела, кроме Ромми. Побоялись трогать его, ведь я смотрел прямо на них. Сжимая кулаки.

— Вампиры, — предположил Девятка. — Низшие, наверное.

— А почему ты не похоронил мальчика сразу? — удивился Шило.

— Я ждал, что Ромми оживет, ведь он не был злым… Думал, за ним придет какой-нибудь бог. Так было написано в книге — хорошие герои оживают или превращаются в животных. Если бы Ромми превратился в кролика, я бы кормил его… Ничего не произошло, хотя я ждал долго. И я бросил книгу в огонь, где уже сжег все вещи убийц. Она обманула меня. Хорошие умирают так же легко, как плохие, у них нет никаких преимуществ в конце жизни. Учитель зря дал мне эту книгу… Наверное, и среди людей из деревни, которых я убил по приказу командира в шлеме, тоже были хорошие. И среди рабов, которых забрал Чёрный принц.

Идущим рядом с големом нечего было добавить.

— Мальчик все равно умер бы от той болезни, — сказал Девятка спустя какое-то время. — Так что…

— Может, да. Может, нет, — отозвался Пол.

***

У ворот толпилось много попрошаек и калек. Увечные мужчины, беспомощные старухи, хныкающие дети. Они жаловались, требовали, молились. Отовсюду доносился гул, стоны и бормотание. Девятка и его люди шли мимо нищих и калечных, стараясь не глядеть по сторонам. Голем шагал следом. Вдруг лидер троицы остановился возле слепого мужчины без ноги, с ужасным шрамом поперек верхней половины лица. Он сидел на ящике и протягивал ладонь.

— Держи, служивый. — Девятка вложил ему в руку две серебряные монеты. — Это был имперский двуручник, верно?

Слепец встрепенулся, облизнул губы, подался вперед, схватил Девятку за руку.

— Да, да. Двуручник. Имперский двуручник. Сначала ногу! Потом… Потом…

Кайло сделал шаг вперед, но Девятка покачал головой и аккуратно высвободил руку.

— Мне жаль, солдат. Я тоже служил. Восточный гарнизон, седьмая пехотная. Два года как в отставке. Моему товарищу двуручником снесло голову, я успел сбить имперца с ног и заколол его, как свинью…

Слепец убрал монеты и зачем-то отдал честь. Девятка неловко закусил губу и отошел.

Когда они встали перед массивными железными воротами, он сказал, не глядя на голема:

— Вот что. Ты можешь идти своей дорогой. Мы тебя не видели, Палачу ничего не скажем. С нас не убудет. Верно, ребята? Знаем мы что-то про умного голема Пола?

Кайло сплюнул на землю коричневым и усмехнулся.

— Какого такого голема? — спросил Шило, вертя головой. — Не знаю ничего про големов.

— Знаю только наивного паренька по имени Пол, — сказал Кайло. — Он еще не человек, но уже не глина.

Девятка скинул с плеча сумку, порылся в глубине.

— Тебе в Старил не надо. Там полно алхимиков и магов, которые захотят тебя… изучить.

Он передал Кайло несколько своих вещей, которые тот убрал в свой мешок. Потом Девятка встряхнул потертую сумку и отдал ее Полу.

— Это не так много, но все-таки. Твоя первая сумка для книг, а? Прощаемся, парни. Палач ждёт.

Шило пожал руку голему и сказал негромко:

— Арканат, Солёная улица, третий дом. Будешь в Арканате зимой или поздней осенью — заходи. Мы с отцом будет рады принять тебя. Поспишь… то есть отдохнешь на кровати моего брата. А отец мой знает много историй, он почти как ходячая книга.

Кайло хлопнул голема по плечу.

— Пол, желаю удачи. Никому не давай себя облапошить. Судьба позволит — свидимся. Держи.

И сунул ему золотую монету.

— На книги. Только не вздумай сжигать их на этот раз!

Девятка коротко кивнул голему перед тем, как скрыться за воротами Старила.

— Мне кажется, я знаю, что за записку дал тебе твой первый хозяин. Но это сложная доля. Быть может, через год странствий ты будешь знать больше, чем мы все вместе взятые… Советую купить карту и держать путь в ПроГрад. Прощай, Пол.

- Прощай, Девятка.

Голем постоял немного, сжимая монету в кулаке, затем повесил на плечо пустую сумку и пошел прочь от белокаменного Старила.